Уроки войны в Украине для Польши. Часть 1

Активная фаза войны в Украине, которая продолжается уже восемь месяцев, дает нам важные уроки в направлении эволюции поля боя в геополитической среде и военной географии, которые непосредственно затрагивают Польшу. Эти уроки позволяют нам наблюдать многоплановые события, связанные с войной, и реакцию по отношению к ней практически всех стран, в том числе очень различающихся по своему отношению стран Евросоюза и НАТО, формально являющихся нашими союзниками. Мы в Strategy&Future приступили к детальному анализу и исследованию этих уроков в рамках проекта «Уроки войны в Украине». Надеемся, что они помогут показать политическому и военному руководству нашей страны направление дальнейших действий, в частности, в области стратегии и военной реформы. В связи с этим мы запустили сбор средств на zrzutka.pl, рассчитывая на вашу щедрость и понимание важности проблемы.

Ниже представлена первая часть наших исследований и первые выводы для наших вооруженных сил в контексте столь желанного их реформирования, выводы, которые уже можно позволить себе сделать после восьми месяцев величайшей войны в Европе с 1945 года. Мы будем еженедельно публиковать очередные разделы наших исследований.

1) Россияне планировали осуществить молниеносное вторжение в Украину, захват Киева, устранение политического руководства Украинского государства и установление там ориентированного на Москву режима. Помимо этого, были реализованы удары по ключевым городам и промышленным объектам на Донбассе, а также эффективно выполнены удары с юга по линии Днепра, в направлении на Херсон, Николаев, Кривой Рог с потенциальным выходом на Одессу, с целью обеспечения контроля над ключевыми регионами Украинского государства с точки зрения украинской экономики, экспорта и генерирования ВВП.

Решения в ходе войн сводятся к поиску способа ослабления противника и достижения победы над ним, то есть навязывания своей политической воли посредством конкретного такого, а не иного действия. Осуществляется поиск так называемого центра тяжести, дезорганизация которого позволяет добиться поставленных целей. Россияне решили, что таким действием является захват Киева и устранение нынешнего украинского правительства и президента. В случае, когда столица государства расположена не прямо на границе, необходима очень эффективная логистика, чтобы обеспечить рвущиеся вперед передовые подразделения постоянным и надежным снабжением. В этом пункте россияне просчитались. Маневр на Киев оказался слишком амбициозным, потому как украинцы решили сражаться и оказывать сопротивление, которое со временем только усиливалось. Другими словами — стоит сражаться и обороняться, даже против превосходящих сил, когда в войне появляется асимметрия, которую нужно использовать. В этом случае российским тяжелым механизированным подразделениям требовалось значительное материально-техническое обеспечение, которое было слабо организовано, а украинцы умело дестабилизировали линии снабжения и атаковали российские тылы уже на собственной территории. Кроме того, они не отдавали городов и коммуникационных узлов, особенно железнодорожных, что еще больше усложняло для россиян логистическое обеспечение собственных подразделений. Со временем это привело к так называемой кульминационной точке и организационно-логистическому развалу российской армии на подступах к Киеву, когда она «рухнула» под тяжестью собственной логистики и рациональных действий украинской армии, наносящей удары как по передовым подразделениям, так и по эшелонам снабжения российской армии.

Российское преимущество (огневая мощь и маневр механизированных войск) украинцы превратили в слабость (легкое обнаружение массы боевых машин, канализирование их движения по предсказуемым направлениям наступления, умелое использование переносного противотанкового оружия, уничтожение тылового обеспечения, радикально нейтрализующее потенциал российских механизированных войск). Кроме того, имело место слабое российское командование, с жесткой служебной иерархией и замедленной петлей принятия решений против децентрализованного управления, рассредоточенного по нижним уровням хорошо реализующей себя в обороне украинской армии, при этом обладающей высоким моральным духом. В обороне это дает много возможностей для инноваций.

Появляющаяся в войне асимметрия генерирует возможности даже для численно или материально более слабой стороны; эта асимметрия используется талантливым полководцем в нужное время или при соответствующей возможности. Именно это и сделали украинцы, атакуя российские колонны, приближавшиеся к Киеву по максимально напряженной логистической линии.

2) Первоначальный план войны осуществить не удалось. Россияне потерпели поражение под Киевом. Руководство российского государства допустило ряд стратегических ошибок и просчетов в планировании, базирующихся на неадекватных предположениях. Они опирались на недостоверные данные разведки и недооценили волю к сопротивлению украинской власти и общества, не предвидели также ошеломляющую боеспособность украинской армии (которую равным образом недооценивали американские и многие другие эксперты на Западе), при этом переоценили эффективность российских вооруженных сил.

Россиянам не хватило эффективной логистики в первоначальном наступлении на Киев, и украинцы нашли способ защитить подходы к своей столице. Россияне собирались провести наступательную операцию столь же масштабную, как американцы в 2003 году в Ираке, в стиле «Шок и трепет», с целью обеспечения паралича украинского государства, но, в тоже время, без разрушения инфраструктуры, стараясь не вызвать нежелательный антагонизм населения, а также без чрезмерного уничтожения украинской техники, которая уже в ближайшее время могла бы быть полезна расширенной и усиленной московской империи для продолжения игры с Западом, НАТО, странами Балтии и Польшей. Сценарий дальнейших требований и ультиматумов с российской стороны относительно Польши, балтийских стран, США и НАТО в случае быстрого подавления воли Украины к сопротивлению, на наш S&F взгляд, был весьма вероятен и соответствовал первоначальному стратегическому замыслу Кремля разыграть «большую геостратегическую партию» о российском влиянии на европейские дела.

Для таких стратегических предположений был подготовлен соответствующий метод их реализации. Он оказался неверным вследствие эффективного сопротивления украинской армии, интегральности политического руководства страны, а также эволюции современного поля боя на суше, которая не способствует проведению «тяжелыми» российскими подразделениями наступательных операций на обширной территории Украины. Более того, показательно, что таких крупных и сложных операций россияне не проводили с 1945 года. Такого рода операции требуют соответствующих навыков, а эти навыки исчезают, если их не практиковать.

Вследствие указанных факторов наступательная операция провалилась и предположения, выдвинутые россиянами, не оправдались. Низкое качество выполнения поставленных задач и эффективный способ противодействия со стороны украинцев привели к поражению армии, теоретически представлявшей собой более мощную силу, чем она была в реальности, прежде всего с точки зрения материально-технического обеспечения.

3) Российское руководство в значительной мере не оценило изменений, вызванных эволюцией поля боя.

Неумолимо уходят в прошлое методы проведения наземных военных операций 20-го века — с массированной концентрацией войск для атаки, колоннами танков, глубоким проникновением механизированных масс и неглубоким фронтом интенсивных кинетических действий, и всегда неполным распознаванием, где, при отсутствии ситуационной осведомленности, царит туман войны. Как под Сталинградом, Курском в 1943 году или на Синае в 1973 году, т.е. в случаях, когда у сторон нет ясности, где находится противник и что он делает. Для этого в прошлом необходимо было поддерживать непрерывную линию фронта, чтобы не попасть во внезапное окружение численно превосходящему противнику.

Однако, в условиях полной или практически полной ситуационной осведомленности обеих сторон, уже проявляется новый способ ведения боевых действий, заключающийся в ведении более позиционной войны, где «все прячутся», где трудно совершить решающий наступательный маневр, если только у противника нет информации о позициях наступающих войск, как у россиян в Харьковской области в сентябре 2022 года, когда их ситуационная осведомленность полностью отсутствовала. Украинское наступление было бы нереальным, если бы россияне безраздельно господствовали в современном разведывательном противостоянии и имели связанное с этим информационное превосходство, ставшее возможным благодаря широкому использованию сенсоров, в том числе очень дешевых гражданских дронов. Поэтому именно сенсоры являются ключевым фактором для доминирования на поле боя, а не переломная масса как в 20-м веке.

При равновесии сторон в ситуационной осведомленности маневрирование танковыми массами на большом расстоянии обойдется обеим сторонам войны очень дорого, а вездесущие сенсоры и высокоточное оружие позволят наносить удары вглубь группировок противника и по их тыловым позициям. Что еще больше затрудняет концентрацию войск для подготовки наступлении. Будет множество артиллерийских и ракетных дуэлей, а также рейдов и диверсионных акций через заведомо проницаемую линию фронта.

Безусловно, низкая насыщенность поля боя войсками в дальнейшем сможет служить маневру и прорыву линии фронта, но скорее для быстро передвигающихся моторизованных подразделений, пусть даже на пикапах и внедорожниках, расходующих меньше топлива, транспортирующих пехотные подразделения с противотанковыми ракетами и зенитными средствами поддержки поля боя. Такое решение, например, позволяло украинцам в ходе контрнаступления на севере в сентябре 2022 года не только сеять панику на российских тылах, но и удерживать занятую территорию в случае локальных контратак российских механизированных сил. При хорошей координации со своими танковыми подразделениями и при отсутствии доминирования противника в воздухе, можно также использовать мобильные танковые резервы на локальных участках, на коротких дистанциях, против хорошо распознанного, с использованием дронов в качестве сенсоров, противника. В этом случае операции осуществляются небольшими подразделениями, которые менее требовательны к материально-техническому обеспечению и которые противнику сложнее обнаружить.

С другой стороны, по-прежнему действует принцип, что без маневра трудно достигнуть перелома в войне. Одно лишь огневое воздействие без маневра уничтожает и изматывает противника, но остается неясным, кто в итоге выигрывает, а кто проигрывает. Это было явно видно на Донбассе перед сентябрьским украинским наступлением. Напротив, маневр дает четкие оперативные результаты: успех или провал — как под Киевом в марте 2022 года или под Изюмом в сентябре того же года. Выведение из равновесия, вызванное маневром, позволяет проломать оборону, которая в результате каскадообразно рассыпается. Это вызывает нарушение координации и дезинтеграцию оперативной деятельности атакуемого и неспособность эффективно действовать и результативно руководить, в том числе приводит к разрыву цепочки управления, а также конфликтам между командирами и подчиненными, возникающими из-за недоверия, вследствие чего может также наступить потеря единства и целостности подразделений. Именно это постигло войска 1-й гвардейской танковой армии в сентябре 2022 года восточнее Харькова.

Огневой мощью также можно ассистировать в маневре, но его нельзя заменить. На самом деле одно поддерживает другое, потому что движение на войне вызывает реакцию противника на театре военных действий и тем самым создает цели для огневого маневра. Вот почему при артиллерийских дуэлях на больших дистанциях в рамках, например, активной обороны, так важно иметь возможности для наступательного маневрирования. Таким образом создаются дополнительные цели для артиллерии, ракет и для ВВС: противник начинает двигаться, перемещаться и таким образом раскрывать свои замаскированные огневые позиции, логистические маршруты и т.д. Театр военных действий «активизируется», цели вскрываются.

Кроме того, психологически сам по себе огневой маневр не способен вывести противника из равновесия. Ведь украинцы сегодня и слышать не хотят о мире, хотя их инфраструктура уничтожается, а города подвергаются постоянным ракетным атакам. Обороняющиеся, неся потери, сохраняют боеспособность в войне, которая становится войной на истощение, войной менее «военной» и более экономической и геополитической. Это можно наблюдать сейчас на Донбассе, это было также видно, например, во время ирано-иракской войны, особенно на втором ее этапе. Даже системы управления, ощутившие на себе огневое воздействие, обладают экстраординарной способностью восстанавливать свою функциональность; только маневр эффективно их ослабляет и элиминирует.Можно привести пример нашего главнокомандующего Рыдз-Смиглы (Rydz-Śmigły), который в сентябре 1939 года окончательно оставил Варшаву только под угрозой немецкого маневра со стороны Ченстоховской дороги. Захват территории не позволяет обороняющемуся приспособиться.

При отсутствии воздействия физического маневра командиры, подвергшиеся артиллерийскому обстрелу, могут продолжать координацию даже примитивными методами и в дальнейшем организовываться; они могут использовать даже почтовых голубей, доставку сообщений курьерами, передачу информации по мобильным телефонам. Безусловно, огневое воздействие на дистанции имеет значение, так как с его помощью разрушается инфраструктура, демонстрируется эскалационное доминирование и ослабляются оперативные возможности и стратегическая мощь государства, оказывая при этом влияние на восприятие его слабых сторон. Огневой маневр может быть систематически использован для уничтожения организационных структур и сковывания действий противника. Можно согласиться с тем, что россияне уничтожают Украину, но не в той мере, чтобы вывести ее из равновесия, потому что способность человека адаптироваться к воздействию огня на дистанции больше, чем способность огневых ударов для дестабилизации общества. Может быть именно поэтому россияне хотели так быстро взять Киев.

4) Украинцы, эффективно используя инструменты войны нового поколения, провели весьма результативную информационную кампанию, завоевав симпатии западных обществ, и тем самым нивелировали российскую дезинформационную активность. Более того, Москва недооценила решимость Вашингтона и некоторых западных стран к оказанию помощи Украине.

Необходимо сражаться эффективно и грамотно. Но это еще не все. В 21-м веке все это еще нужно адекватно представить в интернете и сгенерировать так называемый «контент» в основных информационных каналах. Иными словами – предстоит еще выиграть войну за восприятие в информационном пространстве. Сила происходит из восприятия того, что именно мы сообщаем и как коммуницируем в информационной сфере. Это немаловажная констатация. Вывод: надо уметь сражаться самостоятельно, используя новейшие методы ведения войны, привлекательно это упаковывать и визуализировать, создавая впечатление современности, адекватности и справедливости. Что важно подчеркнуть — с одновременной демонстрацией собственной модерности, которая является противопоставлением повседневности, известной во многих сферах деятельности в нашей стране. Украина в этом отношении продемонстрировала высокое мастерство. Благодаря этому она получила моральную поддержку за счет героических сцен и фильмов, демонстрирующих оборону Киева, а затем последовала и материальная помощь из США и Европы. При чем эта военная и материальная помощь Украине поступала именно через территорию Польши, без которой это было бы невозможно. Помогают только сражающемуся, при этом сражающемуся эффективно и тому, кто соответствующим образом презентует все это в интернете.

Перевод текста — Руслан Сивопляс