Проекция силы посредством ценностей и дисциплинарных взысканий
После недавних геостратегических действий руководства польского государства, в частности после недавних переговоров в Турции и Китае, стоит сказать несколько слов о проекции силы посредством ценностей, чтобы подготовиться к предстоящим дисциплинарным мерам.
Генри Киссинджер (Henry Kissinger), кажется, в «Дипломатии», объясняет на примере Священного союза, благополучно правившего в Европе после Венского конгресса 1815 года, что сложившаяся международная система нуждается в некоем связующем факторе, который сблизит стороны и, таким образом, станет механизмом смягчения последствий относительно более мелких субъектов, вступающих в противоречие с установленным равновесием, или даже — как в XIX веке — исключающим поведение, выходящее за рамки разрешенного канона.
Безусловно, это было всего лишь прикрытием с целью стабилизации баланса между европейскими державами.Идея заключалась в том, чтобы подавить внезапные изменения, революции или явления, которые могли неожиданно нарушить равновесие, установленное в исключительном кругу великих держав Венского конгресса.
Сам баланс между великими державами поддерживался благодаря структурному соотношению сил, которое было независимо от доминирующей повестки. Великие державы стремились к тому, чтобы это соотношение оставалось непоколебимым в качестве фундамента мира. Разрушение этого баланса в результате воссоединения Германии в конечном итоге окончательно похоронило венский миропорядок, приведя к мировым войнам.
Соединенные Штаты, как гегемон конструктивистского порядка, после распада Советского Союза также реализовывали политику продвижения своих интересов, часто используя лозунги либеральной демократии, прав человека, свободного рынка или свободы стратегических потоков, и ссылались на канон, который мы знаем сегодня как «демократические ценности». Таким образом, США эффективно и грамотно стабилизировали сферу своего влияния и создавали инструмент для реализации собственных интересов. Там, где преобладали жесткие геостратегические интересы США, демократический нарратив не продвигался. Саудовская Аравия, Иран, Египет, Пакистан и Китай 50 лет назад, а затем 20 лет назад (когда он был необходим для балансирования Советского Союза, а позднее для создания выгодных для США торговых взаимоотношений) были и остаются яркими примерами такого поведения Вашингтона.
Геостратегические интересы США всегда преобладают над американским системным нарративом, потому что без этих интересов американцы не были бы глобальным гегемоном и не смогли бы в результате этой гегемонии продвигать демократические ценности из-за отсутствия проекции силы. Другими словами, сначала было колесо, а затем велосипед. Без колеса нет велосипеда.
В отношении к более слабым игрокам в международной системе американцы чрезвычайно часто используют аргументы из разряда демократических ценностей, стабилизируя их поведение и усиливая свое влияние – так, чтобы все происходило в соответствии с их, то есть американцев, волей.
Однако они не в состоянии (и никогда не имели такой возможности) делать это везде и для всех. Например, перед обличием конфронтации с Китаем и необходимостью заручиться поддержкой союзников американцы не могут свободно критиковать государства, наиболее важные для США в контексте демократических ценностей в противостоянии с Поднебесной, о которых трудно говорить как о процветающих демократиях. Речь идет о Вьетнаме, Индонезии, Филиппинах, Таиланде, Саудовской Аравии, Тайване, Южной Корее или даже Японии (достаточно проследить за результатами и ходом всех выборов и социальным поведением в Японии после Второй мировой войны, чтобы оценить, действительно ли это либеральная демократия, в том понимании, с которым мы имели бы дело в Европе или США), представляющие собой наглядные примеры.
Во время Второй мировой войны ни Вашингтон, ни Лондон не был обеспокоен тем фактом, что Сталин был кровожадным деспотом, а «Советы» были тоталитарным государством, отрицающим демократические ценности.Примерно то же самое можно сказать о диктаторах в Латинской Америке, которые служили интересам США и, благодаря этому, получали поддержку Вашингтона.
Власти польского государства были очень разочарованы нынешней позицией США в отношении России: во время переговоров о пролонгации Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), перед лицом агрессивных действий России против Украины и в вопросе с газопроводом «Nord Stream 2». Это разочарование стало причиной нового поворота в сторону нашего союзника по НАТО, которым является Турция.
Можно сказать, что Турция реализует свою собственную версию нашей предвоенной прометеевской политики, разрушая периметр Российской империи и устраняя (в том числе с использованием военной силы) российское влияние в Африке, Леванте и на Кавказе. Но, в тоже время, Турция подвергается критике со стороны некоторых представителей Запада за то, что она следует более автономным курсом. Это происходит потому, что, как объясняют турецкие эксперты, с которыми мы разговариваем в Strategy&Future (вы можете посмотреть это на YouTube!), Турция больше не верит в сохранение нынешней гегемонии США и считает, что начался период нового балансирования, поиск нового равновесия (equilibrium), предвещающего геополитическую турбулентность и риск конфликтов. Турки просто знают, что только они сами могут позаботиться о своих интересах.
Напряженность на линии Анкара-Вашингтон возникает потому, что независимая позиция Турции, а также отсутствие предыдущей американской субъектности приводят к упадку влияния США в этой стране и во всем регионе. Ослабление США очевидно, и оно может сыграть на руку России. В то же время вышеупомянутая „прометеевская” политика Турции ослабляет Россию. Как можно заключить, в геополитике нет ничего черно-белого. По мере того, как соотношение сил коррелируется во все более быстро функционирующем глобализированном мире, международные отношения становятся все более сложными, относительно и динамично изменяющимися. В этом суть турецкой позиции в эти эпические времена.
Вдобавок, Польша сделала жест в сторону Пекина, враждебно настроенного по отношению к США; Глава МИД Польши встретился со своим китайским коллегой и сделал несколько ничего не стоящих заявлений.
В 2018 году я писал в своей книге «Речь Посполитая между сушей и морем», что Польша «похожа на монету, переворачивающуюся в руке в разные стороны и в разных ракурсах, переливающуюся разными оттенками в зависимости от угла зрения: со стороны Атлантического или Тихого океана; с Западной Европы и Германии или со стороны России; со стороны Балтийского или Черного моря, Константинополя или Большого Ближнего Востока. Это чрезвычайно сложное местоположение является основной геополитической особенностью всего Балтийско-Черноморского помоста, вызывая подавляющее влияние внешних сил на Речь Посполитую. Мир оказался в периоде головокружительных изменений, вызванных растущим соперничеством между Соединенными Штатами и Китаем, с Россией на заднем плане, что определит миропорядок в XXI веке. В то время как после 1989 года нам казалось, что Варшава находится довольно близко к Атлантике, оказалось, что географически она расположена на полпути между Вашингтоном и Пекином. Традиционно близко остаются расположены неизменные Германия, Россия и Турция, а также страны Центральной и Восточной Европы, создавая окружение польского государства. Это может означать, что независимо от нашей воли, турбулентность меняющегося миропорядка затронет и нас. Хотя — в зависимости также от наших решений — она может затронуть нас в разной степени».
Все происходит именно так, как я тогда написал. История творится на наших глазах. Мы наблюдаем наши первые собственные, все еще робкие попытки балансирования и расширения узкого пространства для маневра. В связи с этим стоит ожидать дисциплинарного взыскания.
Проще всего будет сделать это, сославшись на демократические ценности. Это самый простой способ — потому что мы, поляки, закомплексованы на этом пункте. Мы чувствуем себя частью Запада и «оплотом» цивилизации, защищающим его от «Востока», поэтому мы тем более хотим показать себя эффективными исполнителями «общей» цивилизационной миссии. Фактически, мы ведем себя как послушные ученики, которые хотят преуспеть в глазах тех, кто якобы имеет предполагаемый статус арбитра, оценивающего наше поведение. Проблема состоит в том, что никто на Западе не считает нас такого рода «оплотом», а многие даже не считают нас частью Запада.Тем не менее, речь всегда идет о соотношении сил и балансировании, а не о какой-то цивилизационной миссии, поэтому наши усилия напрасны. Тем не менее, такие эмоции легко разыгрывать по отношению к нам, стабилизируя таким образом ситуацию на периферии над рекой Висла, чтобы она (эта периферия) не мешала балансированию в исполнении великих мира сего.
В то же время, наше движение в сторону Турции может в ближайшем будущем заложить основы для наших собственных новых военных калькуляций. Это не благоприятствует статусу Соединенных Штатов и американскому влиянию в Польше, когда дело касается политики в отношении вооружений и закупки оружия.Таким образом, речь идет о контроле нашего поведения в контексте политики безопасности. Я бы посоветовал нашим политикам и военным как можно скорее перечитать все контракты с США на закупленные и полученные системы вооружений и убедиться, что там нам разрешено и что запрещено, а что напечатано мелким шрифтом, чего мы, возможно, не заметили. Это может быть важно теперь, когда наступает час для боевых испытаний или момент для проявления собственной стратегической сигнализации в новой игре о балансировании.
Это может сводиться к вопросу о том, у кого хранятся ключи от склада с оружием, кто контролирует логистические потоки вооружения и оборудования и как обстоят дела с легендарными кодами. Другими словами — кто принимает решение о применении оружия, оплаченного польским налогоплательщиком, в то время как политики обещали, что оно будет использовано польскими вооруженными силами и будет служить нашим интересам.
Хочу также немного саркастически добавить, что также посоветовал бы ознакомиться с контрактами на военные системы, которые заказываются в настоящий момент и будут импортированы в будущем. Может оказаться, что некоторые контракты стоит пересмотреть уже сейчас.
Автономность в принятии решений и контроль эскалационной лестницы, основанные на собственном контроле ситуационной осведомленности, лежат в основе интересов государства.
Сейчас самым главным в этом всем будет сплоченность и солидарность высшего руководства польского государства. Чтобы оно не было восприимчиво к аргументам, которые могут лишить нас нашей собственной субъектности, и чтобы оно не было предметом игры в соответствии с индивидуальными расчетами отдельных лиц, групп и фракций или относительно установленных интересов. Именно таким конкретным образом выражается лояльность и верность интересам Речи Посполитой.
Американцы будут много говорить и писать о демократических ценностях и о формирующейся «лиге демократии» перед лицом растущей мощи Китая. Однако им самим придется бороться за благосклонность антилиберальной Саудовской Аравии, коммунистического Вьетнама, недемократического Таиланда и квазиолигархии на Филиппинах. Если бы они могли, они также не предпринимали бы уничижительных усилий для обращения России против Китая – в каких бы то ни было проявлениях.
Сплоченность государственного руководства, его солидарность и осознание собственной стратегической культуры станут оружием, которым Речь Посполитая должна вооружиться.
Мы необходимы американцам, и не из-за демократических ценностей, а вследствие нашего расположения на Балтийско-Черноморском помосте, которое является ключевым для баланса сил на континенте. Великобритания и Франция объявили войну Германии в сентябре 1939 года в защиту Польши, не основываясь на демократических побуждениях (так как в то время наши отношения с демократией были весьма противоречивыми; по крайней мере, такое было представление о нас, и так думали тогда на Западе), а по той простой причине, что уничтожение Польши или ее подчинение Германии чрезмерно изменило бы соотношение сил на континенте.
И только это имеет значение, все остальное — вопрос нашей сопротивляемости.
Следует помнить, что стратегическая культура Речи Посполитой также рождается в действии.
