Размышления относительно статьи 5 договора НАТО. Польша между Россией и Германией осенью 2021 года
В начале этого месяца я принимал участие в дискуссии на масштабном ежегодном мероприятии — Варшавском форуме по безопасности. Предметом дебатов являлись контуры новой стратегической концепции Североатлантического альянса, которая должна стать документом, сопровождающим нас через все более турбулентные времена. В дискуссии, кроме меня и модератора, также участвовали представители из штаб-квартиры НАТО и очень известный эксперт-аналитик в сфере международных отношений из Германии. В ходе этого обсуждения, я получил очередное подтверждение для своих весьма неутешительных предположений.
Нет абсолютного единства в понимании угроз между государствами восточного фланга НАТО и остальными европейскими государствами. И речь не о красноречивых заверениях о «сдерживании России» или клишированных фразах из многочисленных документов о «коллективной обороне» или о «принятии очередной стратегии» для борьбы с ревизионистской политикой России. Речь идет о рудиментах, а именно об отсутствии тождественного отношения к России как фактору в европейской политике. Отсюда возникают споры относительно роли НАТО, о дальнейшем применении ст. 5 Вашингтонского договора, его эффективности, и конечно же о методах противодействия продолжающейся войне нового поколения, которую ведет Россия.
Вопреки идее, заложенной в процессе создания Североатлантического союза, и, в последующем, в ходе его расширения (и мы в Варшаве, безусловно, надеялись на это), страны Западной Европы, в частности Германия и Франция, рассматривают Россию как существенный фактор европейской политики (с правом голоса в вопросах, касающихся Европы), в то время как страны нашего региона не хотят, чтобы Россия была таким фактором, и чтобы она воспринималась западными европейцами в качестве такового.
Это фундаментальное различие позиций (и как следствие — интересов) оказывает прямое влияние на российскую стратегию, а также проявляется в бессильном на сегодняшний день противодействии ей со стороны коллективного Запада, что в результате приводит к отсутствию согласия относительно концепции функционирования НАТО в будущем, подрывая его сущность и ослабляя надежность.
В ходе дискуссии я предложил смоделировать возможные механизмы коллективных ответных мер НАТО в случае действий России ниже традиционно понимаемого порога активирования ст. 5 Вашингтонского договора. Включая некоторые проактивные меры, которые предшествовали бы действиям России, с целью противодействия российской активности, направленной на ослабление архитектуры безопасности. В ходе дебатов это мое предложение вызвало откровенное непонимание, особенно со стороны немецких экспертов.
И об этом собственно речь, и в этом вся суть дела. Несмотря на пустые фразы и союзнические заверения, Германия (открыто или подсознательно) считает Россию фактором европейской политики, а следовательно, государством (державой), которое должно принимать участие в игре о балансе сил, а не таким государством (как считают страны нашего региона), которое после 1991 г. и в текущий момент должно оставаться за пределами европейской системы равновесия. Из-за этого принципиального различия Германия не видит целесообразности в планировании и реализации мероприятий, направленных на противодействие российской войне нового поколения, действия в рамках которой осуществляются ниже порога ст. 5 Вашингтонского договора, и которые могли бы эффективно блокировать активность россиян. Все это явно демонстрирует отношение немцев к россиянам, которое состоит в том, что Германия хочет использовать их в собственных интересах. Вот где проявляется истинное лицемерие. В результате это приводит к вытеснению НАТО на роль Альянса, который теряет свою сущность.
Принятие модели, при которой весь Североатлантический альянс действует также ниже порога статьи 5, поддерживая государства-партнеры в кризисных сценариях, вынудило бы союзников проявить солидарность в отношении России как государства, которое не являются фактором европейской политики, чья стратегия «проситься» в систему европейского баланса должна быть нейтрализована. Между тем, стать фактором игры в Европе — главная цель российской стратегии. Другими словами, немцы (а также французы и другие) на самом деле помогают России своим «вялым» поведением. Таким образом, подобное отношение подрывает смысл существования НАТО путем снижения уровня его надежности, расшатывая доверие к Альянсу и его политическую согласованность, что ведет к неспособности служить жизненно важным интересам стран восточного фланга. Это показывает, насколько мастерски осуществляется российская политика в этом отношении, насколько хорошо она выверена и как часто выполняется «ниже радара», достигая своих целей «маленькими шагами».
Цель России — получить постоянное влияние на европейскую систему, а также воздействовать на ключевые решения и события в ней. Результатом нахождения в системе является участие России в европейской модернизации. Речь идет о развитии за счет Европы, но на приемлемых для России условиях. Что особенно важно для Польши, это также должно означать, что Россия получает влияние на судьбу стран Центральной и Восточной Европы, расположенных между Западной Европой и Россией, что можно назвать «поясом стабилизации» российско-европейских отношений или — более адекватно — «зоной давления», где государства этой зоны автоматически лишаются права выбора собственного пути развития.
Благодаря этой стратегии, Россия хочет влиять на ситуацию с безопасностью в нашей части мира и на развитие стран в регионе. Это достигается путем поглощения субьектности государств нашего региона и разрушения существующей архитектуры безопасности последних 30 лет, а также порождением новых очагов геополитического противостояния. Это большая опасность для нашего будущего, даже если не иметь в виду хорошо известный из прошлого наихудший сценарий, которым является российская оккупация стран нашего региона Европы.
Все это приводит к печальному выводу о том, что ст. 5 Вашингтонского договора, являющаяся важнейшим правилом Североатлантического союза, гарантирующим нашу безопасность, в нынешнем контексте объективно очень расплывчата и все более размываемая. Потому как угрозы нашим интересам касаются всего спектра кризисных ситуаций, вплоть до ст. 5, а также реальной, а не только декларируемой активации ст. 5, где бы ни был порог реальности. Где находится этот порог на самом деле, мы узнаем только в ходе кризиса, а потом во время войны. До той поры ситуация выглядит так, что Альянс не будет покрывать наши угрозы и кризисные сценарии, в том числе в настоящее время совершенно непредвиденные. Российская война нового поколения сознательно использует в своих интересах все механизмы агрессии под защитой предполагаемого собственного эскалационного доминирования, получая политическое влияние в целом ряде мероприятий ниже ожидаемой активации статьи 5.
Стоит также отметить, что для реального запуска статьи 5 Вашингтонского договора необходима абсолютная политическая сплоченность членов Альянса (чего уже сейчас трудно добиться), при этом все они должны иметь реальные возможности для оказания помощи и, что самое главное, одинаковую оценку военной ситуации. К тому времени, возможно, война уже давно закончится, учитывая, как выглядит современное поле боя и как россияне описывают в своих аналитических материалах современную войну, по каким сценариям они проводят учения и маневры для своих войск.
Угрозой для нас является достижение россиянами своих политических целей (например, перемирие, навязанное внешними державами на российских условиях из-за очевидного преимущества России на поле боя с самого начала противостояния, что лишит атакованную сторону возможности для маневра в политике безопасности, внешней или энергетической политике) до момента активации ст. 5, что многими западноевропейскими обществами, а также местными политиками будет воспринято с облегчением, потому что никто не захочет вести континентальную войну с ядерной державой.
Большая, длительная и интенсивно эскалирующая до небезопасных пределов война не в интересах россиян, так как Россия хочет сыграть в игру о новой архитектуре безопасности, но без резкого нарушения глобального стратегического баланса, потому что это может привести к континентальной или мировой войне с участием США и других западных держав, включая обмен ядерными ударами. Россияне, эскалируя слишком резко, таким образом разрушили бы для себя политическую цель войны, своими действиями активируя, возможно «непреднамеренно», коллективную оборону согласно ст. 5 Договора НАТО, когда западный мир все же объединится перед лицом такой мощной угрозы, направленной на сокрушение баланса на континенте.
Отсутствие новой Стратегической концепции НАТО, охватывающей сценарии «ниже статьи 5 Договора», к сожалению, усилит эффект неопределенности границ войны и мира, что будет вызывать замешательство среди наших союзников и будет генерировать расхождение интересов, которое, как всегда, является следствием сложных политических обязательств предполагаемой коллективной обороны. Это еще больше проявит несовпадение приоритетов атакованного или находящегося под давлением государства и приоритетов государств, расположенных далеко от риска войны, но принадлежащих к Альянсу, таких как Франция, Италия, Португалия или Испания. Серая зона войны и постоянное искажение действительности будут сопровождать такую конфронтацию, тем более подрывая сплоченность Североатлантического альянса.
Очень символичным является тот факт, что Германия не только не хочет слышать об увеличении расходов на оборону, не является сторонником увеличения американского присутствия на восточном фланге, но даже не готова рассматривать варианты активных действиях и большей роли НАТО в сфере деятельности ниже традиционно понимаемого порога войны, активирующего статью 5 Договора НАТО.
На практике это дает России свободное поле для продолжения своих агрессивных действий и демонстрации предполагаемого доминировании в военной эскалации, тем самым демонтируя архитектуру безопасности. Можно, конечно, прикрыться немецкой наивностью или неосознанием действительности, но, возможно, Германии просто комфортно в ситуации, когда Россия становится все более важным политическим фактором в Европе, что прямо противоречит жизненным интересам польского государства.
Этот углубляющийся негативный структурный механизм будет оказывать в ближайшем будущем давление на ситуацию в Польше и субъектность Варшавы.
