Давид и Голиаф, или ветхозаветная повесть oб Армии Нового Образца (для тех, кто умеет читать между строк). Часть 1
Во времена Голиафа было ясно и очевидно, что тяжелые медные доспехи и копье с железным наконечником составляют основу боевой силы солдата.
Стратегический план филистимлян состоял в том, чтобы разоружить израильтян, уничтожив их металлургическое производство того времени. Им это удалось в значительной степени (так по крайней мере мы читаем в Первой книги Царств) благодаря захвату и изгнанию всех ремесленников, обладающих новой технологией. Это помешало израильтянам производить собственное современное оружие и сделало их зависимыми от филистимлян в производстве гражданских товаров, незаменимых, например, в сельском хозяйстве. Таким образом, ключом к могуществу филистимлян была их промышленная мощь, которая, безусловно, давала им серьезную экономическую силу. Это характерный пример военно-промышленного комплекса в древние времена.
Двумя основными видами наступательного оружия в то время были тяжелое железное копье, хорошо подходящее для ближнего боя, и легкое метательное копье. Оба эти оружия приводились в движение силой мускулов метателя. Прицеливание и управление полетом копья происходили благодаря сочетанию хорошего зрения и умелых рук. Ограничения характеристик для этого оружия были результатом ограничения человеческой эффективности.
В то время все армии имели приблизительно одинаковое вооружение и сравнимый уровень подготовки относительно дальности и меткости. В зависимости от того, как технически было сконструировано оружие, в него можно было внести лишь незначительные изменения, не считая увеличения веса копья. Даже новаторские тактические действия ограничивались характером оружия. Единственным способом получить преимущество перед противником была защита, повышающая шансы воина выжить при атаке копьем. Таким образом, со временем те, у кого была лучшая экономическая база и военно-промышленный комплекс, начали получать преимущество и были в состоянии предоставить своим воинам все более совершенные доспехи, которые все более и более эффективно противостояли атакам копья.
Когда Голиаф шел на битву, имел „Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его — пять тысяч сиклей меди; медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его; и древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа, и пред ним шёл оруженосец” (Первая книга Царств, 17:5–7).
Таким образом, вооружение Голиафа характеризовалось двумя основными недостатками. Во-первых, это была оборонительная система вооружения, защищающая от противника, но ограничивающая в подвижности. Вследствие чего, мобильность была недостаточной. Большой вес доспехов означал, что воин не мог двигаться на поле боя достаточно проворно и в требуемом темпе. Особенно во время сражения с Давидом на холмистой и неровной местности.
Это не являлось бы проблемой, если бы его противник тоже был бы обременен такой же тяжестью. Тогда они оба были бы в равной степени ограничены в своей боевой мобильности. Тем временем одна из сторон совершила прорыв в стратегической и тактической мобильности, и весь баланс драматически рухнул. Еще одна слабость Голиафа заключалась в том, что, хотя он и был хорошо защищен медными доспехами, он не был защищен в полной мере. Глаза, эта система наблюдения, наведения и ориентации воина, не были защищены. Воин все-таки должен был иметь возможность что-то видеть.
Эти маленькие цели можно было поразить. Если Голиаф, архетип тяжеловооруженного пехотинца, должен был быть побежден, для этого требовалась более мобильная боевая платформа. Кроме того, она должна была бы располагать оружием достаточной дальности действия, чтобы поразить Голиафа из-за пределов диапазона его собственного наступательного оружия. Это оружие должно было быть достаточно точным, чтобы использовать слабые стороны в обороне Голиафа, и достаточно сильным, чтобы его повергнуть, убить или иным образом вывести из боя.
Давид не был профессиональным воином, поэтому он не был обременен устоявшимися представлениями о необходимом вооружении, операционном искусстве или тактических действиях, а также не инвестировал, как Голиаф, в очень дорогое оружие. У него также не было обязательств по отношению к своей социальной группе, в которой конкретный способ сражения был связан с социальным и политическим статусом и связями с оборонно-промышленным комплексом того времени (о последствиях этого чуть позже).
Это означало, что он мог соотнести политическую цель с планом действий без заранее сформированных ментальных ограничений. Например, он был свободен в выборе технологии и тактики, которые лучше всего соответствовали цели победы над врагом. Изначально командующий израильтянами „Саул одел Давида в свои одежды, и возложил на голову его медный шлем, и надел на него броню. И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал ходить, ибо не привык к такому вооружению; потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом, я не привык. И снял Давид все это с себя. И взял посох свой в руку свою, и выбрал себе пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним; и с сумкою и с пращею в руке своей выступил против Филистимлянина.” (Первая книга Царств, 17:38-40).
Давид был подвижен. Его легко можно было убить, если бы он вошел в зону поражения Голиафа. Но Голиаф, отягощенный доспехами, двигался очень медленно. Следовательно, он не мог устремляться вперед достаточно быстро, чтобы поймать Давида в свой радиус поражения.
Таким образом, это был неравный бой. Собственно, читая это сейчас, в свои 45 лет и понимая правила военного искусства, мне стало жаль Голиафа. У него не было шансов, и его смерть была лишь вопросом времени. Давид был в полной безопасности так долго, как мог придерживаться тактической дисциплине и следовать своему плану битвы. В такой предначертанной модели сражения риск нес только Голиаф.
Отсутствие обмундирования, отвечающего требованиям военного искусства того времени, спасло Давиду жизнь и дало свободу народу Израиля. Если бы Давид вступил в битву в доспехах Саула, он, с большой вероятностью, был бы убит.
Между тем, Давид превратился в эффективную боевую платформу, очень мобильную, с системой обнаружения, целеуказания и стрельбы снарядами на расстоянии. Ударным оружием была праща, а роль снарядов выполняли камни. Это была радикально новая система, легкая, но способная поражать на длинной дистанции и с большой точностью. Ее главным преимуществом был низкий расход мышечной энергии человека посредством увеличения их мощности за счет центробежной выталкивающей силы пращи.
Давид раскручивал пращу над головой, радикально увеличивая начальную энергию снаряда и компенсируя его легкий вес. Революция на поле боя, вызванная появлением технологической инновации в виде пращи, стала возможной в первую очередь благодаря готовности на изменения среди касты воинов того времени. Этого не хватало филистимлянам, которые, функционируя в рамках старых ментальных карт, чувствовали себя хорошо и были уверены в себе и своих убеждениях. В конце концов, они успешно консолидировали пространство на прибрежных равнинах, сдержали начавшееся ранее израильское наступление под предводительством Саула, и теперь были в самом разгаре своего собственного контрнаступления в направлении желанного центра всей страны.
Здесь возникает очень важный вопрос, возможно, не менее важный с точки зрения совершения революции в военном деле, чем само поражение Голиафа. Предшествующие военные достижения были основаны на парадигме все более тяжелого и более дорогого вооружения. На этой основе они были социально и экономически привлекательными для определенной социальной группы. Металлургия была высокотехнологичным бизнесом того времени, и она хорошо гармонировала с торговой мощью филистимлян в восточном Средиземноморье. Это давало политическое влияние тогдашним технологам, инженерам и производителям, а также взаимосвязанным с ними военным и политическим лидерам.
Израильтянам пришлось защищаться, и войска Саула отступили перед атаками нападавших. Почему именно сейчас нужно было внезапно менять парадигму поля боя? Великое наступление филистимлян привело к внутреннему кризису доверия в израильском командовании. Под давлением противника некоторые командиры закрепостились в своих позициях, усиленно цепляясь за старые доктрины и дополнительно увеличивая свою зависимость от уже устаревших моделей для решения тех иди иных вопросов. Саул был другим. Увидев, что Давид сделал с Голиафом, он принял внедрение новой технологии и доктрины в войне против филистимлян, хотя это существенно подрывало авторитет его собственной «старой» военной касты и расшатывало интеллектуальные и социальные основы его «старой» армии.
Более того, на первый взгляд даже казалось, что такая революция является регрессом. Слабая экипировка мобильных воинов, вооруженных пращами, стоила копейки. Кроме того, к битве с участием новых воинов Давида могли присоединиться люди, не принадлежавшие к социальным классам, которые ранее имели дело с военным искусством. Это привело к радикальному изменению и невероятному упрощению боевой доктрины. Однако израильский правитель Саул оказался способным принять такой перелом и благодаря этому одержал победу в войне с филистимлянами.
Но в этом моменте все усложняется. Повествование Ветхого Завета состоит из двух частей: более известной о поражении Голиафа и менее известной, касающейся спора между Саулом и Давидом, между «старым» и «новым».Также примечательно, что Саул хотел иметь одновременно все и сразу.
Он был достаточно гибок, чтобы признать, что лучшим способом выиграть войну является сражение в стиле Давида и его людей, но после того, как враг был повержен, Саул хотел вернуться к старым методам функционирования. Эти методы гарантировали старой касте надлежащий социальный статус, политическую власть и долю в оборонно-промышленном комплексе, ориентированном непосредственно на старый способ ведения войны.
В результате возник конфликт между традиционными силами Саула и новыми, легкими и мобильными отрядами Давида, которые в итоге подтвердили свое преимущество.
Давид и его люди победили.
